Три ребёнка плюс два пирожных равны одной драке.

Татьяна Латукова.
Жизнь в сундуке

Фрагмент романа «Привидение на просеке»

Татьяна Латукова пишет остросюжетные романы для взрослых, и трепетным родителям, настроенным на гламурно-наивную литературу, может показаться странным рекомендация к прочтению романов Латуковой подростками. Да, книги Латуковой выходят под грифом 18+, поскольку в них встречаются курящие персонажи и влюблённые герои, заходящие дальше поцелуев. Однако именно Латукова - та писательница, что умеет преподнести убийства без смакования и избыточной жестокости, а взрослые темы - без скабрезности и натурализма. В книгах Латуковой лёгкость слога сочетается с тщательной проработкой сюжетов, ироничность с точными психологическими типажами, а в современной русской литературе не так много авторов, которые умеют соединить разумные посылы и блестящую письменную речь.

Над Лукогорьем неторопливо проплывал циклон, усердно заливая огороды и поля, а заодно превращая деревенских жителей в затворников собственных домов. Старушки время от времени собирались по двое-трое в магазине, но ненадолго, ибо ноги не казённые, а сидеть внутри торговой точки можно было только на паре кривых стульев.

Толян засел за учебники, Санёк принялся зубрить что-то своё, и торчать возле друзей Петьке не было никакого резона. Задачки из учебников он решал быстрее Толяна, а на маету Сашки не мог смотреть без хихиканья, что только раздражало друга.

Предоставленный самому себе Петька решил исследовать чердак дома тётки. Экспедиции на чердак он проводил каждый год и не по одному разу. Увы, с каждым разом шансы найти что-то новое и интересное таяли, и мрачноватое тёмное пространство, некогда казавшееся бесконечным, превратилось в хорошо знакомую тесную свалку барахла нескольких поколений.

Дождь приятно шуршал по крыше, электрический свет изгонял тени из чердачных углов, и Петька принялся проверять, на месте ли старые сокровища.

Центром чердака всегда являлся большой шкаф, подпирающий стропила. Монументальный предмет мебели был сработан деревенскими плотниками в незапамятные времена, и, насколько Петька знал, в дом тётки шкаф был занесён как та вещь, которую нельзя выкинуть. Места в жилом интерьере шкафу не нашлось, и он занял своё почётное место чердачного колосса.

Начитавшись сказок, маленький Петька искал внутри шкафа проход в какой-нибудь волшебный мир, но кроме пыльных мешков с тряпьём так ничего и не нашёл. Ольга при случае упоминала, что мешках есть уникальные старые платья. Но Петька разумно полагал, что случись оказия, Ольга и не вспомнит, какие именно мешки хранят те платья, а ему самому ковыряться в тряпье не хотелось.

Часть чердака занимала гора коробок и корзинок, в которых были сложены всевозможные вещицы, ещё способные когда-нибудь пригодится. Запас этих потенциальных полезностей медленно рос, но не расходовался. Одно время Петьке нравилось перебирать загадочные штучки, назначение которых не всегда удавалось угадать, но теперь всё это представлялось просто хламом, который надо было бы отправить на свалку.

Под крышей там и сям торчали комки паутины и пыли, внутри которых прятались авиамодели, которыми некогда очень гордились двоюродные братья Петьки. Трогать хрупкие самолётики малышу Петьке категорически запрещалось, и теперь он время от времени ловил себя на мысли сбить какую-нибудь игрушку и сокрушить её. Вот только серые, унылые, потерявшие форму модели были так очевидно забыты, что крушение представлялось не актом вандализма, а ритуалом уважительного избавления от печальной участи ненужности.

В одном из углов чердака прятался ламповый телевизор. Петька однажды скрутил крышку, но был невероятно разочарован тем, что внутренности древности раскурочил кто-то до него.

С двух сторон телевизор подпирали стопки журналов. Ольга старательно копила всю макулатуру, которая только попадала в её дом. Некоторые связки были аккуратными подборками по изданиям и годам. Но по большей части журналы были хаотичной смесью самых невероятных названий и лет.

Журналы заполняли и часть сундука. Расписной ящик с перекошенной и рассохшейся крышкой стоял за шкафом, и помимо периодики в нём хранились три иконы. Грязные липкие доски со специфическим запахом были завёрнуты в несколько слоёв газет, сложены в наволочку, и ещё раз обёрнуты полиэтиленовой плёнкой. Крест синей изоленты символизировал нерушимость этой упаковки. На памяти Петьки последний раз иконы распаковывались так давно, что кроме самого факта распаковки он ничего и не помнил.

Крышка сундука подалась легко, но требовались силы удержать её. Бросив мимолётный взгляд внутрь, Петька убедился, что всё осталось по-прежнему. Почти всё пространство сундука занимали тетрадки, конверты с письмами, отдельные записки и прочие свидетельства чьих-то жизней.

У Петьки не было желания копаться в сундуке, тем более что, как он наверняка знал по прошлым копаниям, ничего интересного в нём не было. Машинально перелистав лежащую сверху тетрадку, Петька выхватил взглядом обрывки сказок старой Глаши.

… бросила Берёзушка на топкую дорожку свою тонкую серёжку, проросли из семян деревца. Склонили деревца свои кроны, устлали болото зелёными веточками, прошла Берёзушка через проклятые земли и волшебника Севера за собой вывела. Гналась за ними орда тёмных стражников, да не догнала. Искала их свора злых псов, да не нашла. В сказочной стране стали Берёзушка и Север жить-поживать, знаний наживать…

Добрая волшебница Берёзушка была любимым персонажем Глаши. Она неизменно появлялась в критический момент, чтобы спасти несчастных сирот от злобных властелинов. Петька из этих сказок давно вырос, но вместе с тем инстинктивно чувствовал в них какую-то тайную мощь. В сказках Глаши хранилось нечто забытое, к чему следовало относиться уважительно.

… побрела чужестранка в тёмный лес, наткнулась на белое деревце, обняла его и заплакала. А Берёзушка ей и говорит: «Не плачь, сестрица Лукерьюшка. Я твоему горю помогу, от злодея спрячу, беду отведу». Взмахнула зелёной веточкой Берёзушка и укутала чужестранку в свой зелёный плащ. И стала чужестранка похожа на других девушек. Искал колдун чужестранку, да не нашёл. И стала с тех пор Лукерьюшка жить-поживать, горя не знать…

В детстве Петька был уверен, что сказки о Берёзушке также общеизвестны как истории о Золушке или Красной Шапочке. Когда он открыл, что сказки Глаши – сугубо лукогорский фольклор, это его немало озадачило, но потом он наткнулся на сидаковские былины про Кысю-Рысю, и понял, что своих сказок везде хватает.

… засохла трава, потрескалась земля. Скрючилось белое деревце, растеряло листочки. Шёл встречать рассвет мальчик Зорюшка. Увидел бедняжку-Берёзушку, пожалел, сбегал к родничку, принёс в ладошках водички, напоил. Расцвела Берёзушка и подарила доброму Зорюшке берестовый венец, и пожелала ему встретить ясноглазую любушку-голубушку…

Многие лукогорцы пытались записывать сказки Глаши, но сказочница всегда импровизировала, и сказки, вроде бы одинаковые в начале, частенько приходили к разным финалам. Глаша причудливо меняла сюжеты, обстоятельства, персонажей, и любая запись становились лишь одной из множества вариаций. Читать сказки отчего-то было скучно, но Петька помнил особое уютное ощущение, которое возникало, когда Глаша рассказывала свои фантазии.

В тишину чердака, наполненную множеством шорохов и шевелений, вплёлся непривычный звук. Петька насторожился, но не мог понять, откуда исходит это шуршание. Глаза уловили какое-то крохотное движение, но понять, где оно и что означает, Петьке удалось не сразу.

Рядом с сундуком к стропилам было прислонено несколько досок. И в верхней доске набухал прыщ. Мелкие древесные частицы рассеивались пылью в скудном свете далёкой лампочки. Маленькая опухоль шевелилась, вибрировала, росла, прорываясь сквозь древесину и постепенно превращаясь в свешивающегося червяка. Бока червяка были украшены двумя чёрными спиралями. Выбравшись из заточения, червяк развернул спирали в невероятно длинные усики, отряхнул лапки, протёр маленькую голову и превратился в большого жука-точильщика.

Петька никогда не видел подобных созданий, и восхищение смешалось в нём с паникой. Жук, нисколько не смущённый оторопью царя природы, принялся проверять жёсткие надкрылья. В нём было не меньше трёх сантиметров в длину, не считая усов в два раза больше всего тела.

Мельком глянув на оставленную жуком рану в доске, Петька пришёл в ужас. Дырка казалась огромной и слишком зияющей, нарочито заметной. Присмотревшись, мальчишка понял, что она далеко не единственная. Рядом были такие же, только уже слившиеся по цвету с остальной серой поверхностью.

Дребезжащий звук, с которым жук пошевелил длинными усами, прокатился по телу Петьки волной дрожи. Чудовище презрительно повело головой и попыталось взлететь. Но неуверенные крылья подвели, и жук свалился прямо в сундук. Петька автоматически спрятался за стенку сундука, а потом украдкой выглянул, чтобы увидеть, как жук неторопливо шествует по бумагам и книгам.

На мгновение Петьке показалось, что вот-вот со всех сторон полезут другие жуки, но он подавил страх, бросил на жука старую тетрадь и быстро захлопнул крышку сундука. Встав и отряхнувшись, мальчишка бросился вниз, в уютное тепло жилой части дома.

Представленный отрывок относится к серии детективов, объединённых несколькими яркими героями. Но в группах любителей фантастики обсуждается и космическая опера Латуковой под общим названием «Мост Бизона». А любители закрученных приключенческих сюжетов отдают предпочтение серии книг «Волшебные вещи», в которых волшебство - совсем не то, чем кажется.
В суетном двадцать первом веке много писателей одного шедевра, но Латукова последовательно создаёт и серии романов, и отдельные произведения в разных жанрах. Читателю не придётся расставаться с любимыми персонажами. Будем надеяться, впереди ещё много романов и много захватывающих приключений.

Подробная информация - на официальном сайте Татьяны Латуковой:
Татьяна Латукова. Художественная проза

Фрагмент книги опубликован на нашем сайте с разрешения автора.

Следующая страница: Екатерина Польгуева. Рождественская история Милки. Из книги «За секунду до взрыва».