Бытие только тогда и начинает быть, когда ему грозит небытие. (Ф.М. Достоевский)

Два путешествия поэта

Александр Сергеевич Пушкин без преувеличения был одним из активных путешественников своего времени. Но особое место в его жизни занимали поездки из Петербурга в Москву и обратно, и, конечно, Петербургский тракт. Из 35 раз, когда поэт въезжал в Москву или выезжал из нее, 23 раза он следовал по этой дороге.

Древний торговый путь из Москвы на Тверь с постройкой Петербурга приобрел большое значение как единственно возможное сообщение между обеими столицами. С начала XV1II века и до середины XIX, пока Москву с Петербургом не соединила железная дорога, движение по Петербургскому тракту было весьма оживленным. Обозы, гурты скота, телеги и старинные рыдваны медленно двигались в обоих направлениях, перегоняемые ямскими тройками, кибитками, верховыми и фельдъегерями. И все это по отвратительной дороге. Писатель М.Н.Загоскин с неприязнью вспоминал эту каменную мостовую, «перед которой всякая городская мостовая показалась бы всем гладким и роскошным паркетом».

В 1820 г. Петербургский тракт был переделан в шоссе. Несомненно, что и тогда оно было очень далеко от совершенства, но все же количество ухабов и рытвин уменьшилось, разрушенные мосты не преграждали путь. Из Москвы в Петербург в это время стали ходить дилижансы.

В первый раз по Петербургскому тракту Пушкин проезжал летом 1811 г. вместе с Василием Львовичем, который взялся отвезти своего племянника в Петербург для определения в лицей. Саша Пушкин впервые покидал родную семью — бабушку, няню, брата и сестру, впервые оказывался один вдали от привычной жизни, окруженный новыми людьми, новыми впечатлениями, новой необы шой обстановкой.

Подробностей этой первой поездки из Москвы в Петербург, вдвоем с дядей-поэтом, который больше родителей любил и понимал мальчика, мы не знаем. Думается, что была и традиционная остановка во Всехсвятском, и ожидание лошадей на станциях, и разговоры о поэзии.

Все развлекало впечатлительного мальчика. Новые встречи и дорожные наблюдения долго занимали его воображение. Известно,ч то у Клина Пушкины сделали крюк и заехали в усадьбу Демьяново, расположенную в трех километрах от Клина, к помещику Дмитрию Борисовичу Мертвого. В усадьбе был огромный каменный дом, большой сад, оранжереи и другие угодья.

Дмитрий Борисович Мертвого был генерал в отставке. Получив за женой в приданое подмосковную Демьяново, он с 1810 г. поселился в ней и часто принимал у себя проезжавших в Москву и Петербург своих друзей. «Все мои знакомые из Петербурга в Москву или обратно проезжавшие заезжали ко мне, на пути живущему», — писал Д. Б. Мертвого в своих «Записках». Гостеприимный хозяин оставил гостей ночевать, и пока приятели Василий Львович и Дмитрий Борисович беседовали, Пушкин вдоволь набегался в прекрасном парке усадьбы.

Наутро к крыльцу дома снова был подан дорожный экипаж, и дядя с племянником отправились в далекий путь. Позади оставался родной город, где прошло детство. Юный поэт мчался все дальше и дальше от Москвы, чтобы не видать ее целых 15 лет.

***

Осенью 1830 г. задержанный холерным карантином п Болдине Пушкин страстно стремился вырваться в Москву. Там ждала его невеста — Наталья Николаевна Гончарова. До Болдина доходили страшные слухи о свирепствующей в Москве холере. Пушкин тревожился о здоровье Натальи Николаевны, мечтал поскорее увидеться с ней. Его отношения с матерью невесты были очень натянутыми. Живя в Болдине, поэт все время опасался, что свадьба расстроится.

Выехать из Болдина Пушкин пытался еще 30 сентября и вторично в начале ноября, но оба раза остановленный холерными кордонами, был вынужден возвращаться обратно. Третья попытка была сделана в последних числах ноября и на этот раз увенчалась успехом. Пушкину удалось выехать из Болдина и, хотя и не без приключений, добраться до Москвы. Дорогой сломался экипаж, но, желая сократить время, Пушкин не стал ждать его починки и пересел на почтовую тройку. Казалось, вот уже и конец всем испытаниям, как вдруг на станции Платава, в 75 верстах от Москвы по Нижегородской дороге — опять холерная застава, и остановка уже надолго. «Я задержан в карантине в Платаве,— с отчаянием пишет он невесте. — Меня не пропускают, потому что я еду на перекладной...»

Деревня Платава, по всей вероятности, была вся забита вынужденными постояльцами. Пушкин попал в избу к бедному ткачу. Условия жизни были очень трудными, естественно, не хватало и продуктов, так как приезжих было много. И в такой обстановке надо было высидеть целых две недели. Однако измученный трудностями возвращения, Пушкин несказанно рад, что есть уж какой-то предел его мытарствам.

Настроение Пушкина, вынужденного из-за холерного карантина задержаться с возвращением в Москву, несомненно, отразилось в одном из стихотворений того времени:

Куда же ты? — в Москву — чтоб графских именин
Мне здесь не прогулять.—
Постой — а карантин!
Ведь в нашей стороне индийская зараза.
Сиди, как у ворот угрюмого Кавказа,
Бывало, сиживал покорный твой слуга;
Что, брата уж не трунишь, тоска берет — ага!

Но уже 2 декабря Пушкин с восторгом сообщает Наталье Николаевне, что находится в карантине (попасть в который было, вероятно, очень трудно из-за большой очереди проезжих) и через две недели его пропустят в Москву. Однако задержка была не столь продолжительной, как предполагалось. Провести в карантине 14 дней Пушкину не пришлось. Через три дня после письма к невесте Александр Сергеевич был уже в Москве.

***

Несомненно, путешествия Пушкина, мытарства и неудобства которых были хорошо знакомы поэту с самых ранних лет, стали временем наблюдений поэта, своего рода творческой лабораторией, где нервность ожиданий и неувязок дополнялась впечатлениями от встреч с самыми разными людьми, черты которых воплотились потом в поэмах и романах великого поэта.

Материал подготовлен в сотрудничестве с литературным порталом "Семь заветных слов".
Читайте на портале: Детские годы Пушкина в Захарове